Что-то мне подсказывает, что мы не вполне правильно понимаем любовь.
Мы говорим о любви как о сумме позитивных чувств и удовольствий,
и в этой сумме полностью отсутствует всё негативное и больное.

Но это не совсем так. Точнее, это совсем не так.
Любовь – это сумма ВСЕГО, что можно чувствовать и испытывать.

В эту сумму, помимо приятных чувств, входят также гнев и уныние;
растерянность и злоба; обида и вина; отчаяние и чувство безысходности…
Если же только позитивные чувства при полном отсутствии негативных – это
не любовь. Это что-то другое, причём близкое к лицемерному со вкусом
приторно-слащавого.

Я думаю, что испытать настоящую любовь невозможно, пока на собственном
опыте не испытаешь КАЖДОЕ человеческое чувство. Иначе ничего не получится.

Как, например, я могу простить, если сама никогда не поступала жестоко?
Да я же просто не пойму, что вообще человек чувствует после того,
как он нанёс боль другому, и как он нуждается в освобождении от вины.
А как я могу сострадать, если сама никогда не испытывала боль?
А как я могу подбодрить, если сама никогда не испытывала уныния?
А как я могу утешить, если сама никогда не испытывала отчаяния?
И как я могу быть наверху блаженства, если никогда не была на дне страдания?

В общем, что-то не так с нашим пониманием любви.
Возьми хотя бы ненависть. Многие в упор не видят, что это любовь,
да ещё и в высшем своём накале.

Или презрение. Тоже любовь. Внутри которой бурлят неразрешённые разногласия.
Или гнев/злоба. Ещё какая любовь - кипящая. Пока не ненависть – та кипит
постоянно – но злобе тоже известна температура кипения любви.

Есть ли любовь в унынии? Есть, но мизерно мало. Именно поэтому уныние
состоит в числе смертных грехов. Уныние – это сигнал: «контакт с любовью
(с Богом) очень слабый» - и это практически то же самое, что пульс есть,
но очень слабый.

К чему веду.
Относить свои негативные чувства в разряд «недопустимых»,
давить их в себе, отрицая их законное право на существование,
это, по-моему, отрезать себе путь к счастью.

Если же начать принимать за любовь все свои чувства и ощущения,
то очень возможно, что на вопрос «Счастлив ли ты?»
мы перестанем отвечать так банально: мол, а кто счастлив?

Принимая и приветствуя все свои чувства, как приятные,
так и больные, мы будем точно знать, что способны
испытывать всю палитру любви. А это ведь и есть счастье, разве нет?